Новый полет валькирий
Многие годы нельзя было и помыслить, что в честь человека, "продавшего душу дьяволу", хоть и спасшего какое-то количество евреев, будут зажигать факел в Кнессете. Но это произошло.
Многие годы нельзя было и помыслить, что в честь человека, "продавшего душу дьяволу", хоть и спасшего какое-то количество евреев, будут зажигать факел в Кнессете. Но это произошло.
Сторонники закона и его противники в один голос говорят о нарушении статус-кво. А читающая публика, боюсь, вообще потеряла нить и не очень уже понимает, о чем идет речь. Попробую объяснить.
За последние 10 лет в Израиле были убиты более 180 женщин. В основном, в результате насилия в семье. С начала 2017 года в этот список стал длиннее еще на 14 имен.
Избиратель смотрит на правых-левых. Вроде правительство заявляет, что оно правое. А как же правая партия не входит в правительство и находится в оппозиции, где есть левые?
Нашу страну сотрясает целый ряд межобщинных противоречий - светские против религиозных, ашкеназы против сефардов. А тут еще и новые нацменшинства грозят появиться и создать свои гетто.
70 процентов харедим, прошедших армейскую службу, по ее окончании выходят на рынок труда. То есть, становятся полноценными гражданами. Этим и объясняется поведение лидеров ультраортодоксов.
Нетаниягу прекрасно понимает, что у Либермана есть принципы. И придется дать ему портфель министра обороны и согласиться выделить, наконец, полтора миллиарда шекелей на пенсии для репатриантов.
Перед парламентскими выборами-2015 многие аналитики предсказывали, что у нас будет самое ультраортодоксальное правительство за многие годы. Предсказания сбылись.
Создав коалицию в 61 мандат, Нетаниягу рассчитывал, что сможет ее расширить, и с первых же дней вел переговоры с "Сионистским лагерем".
Национальный лагерь, который в стране с переменным успехом находится у власти аж с 1977 года всегда обвиняли в неумении по-настоящему править. Почему?
Исламские движения, на которые опирается Объединенный арабский список, сегодня во многих местах полностью заменяют собой беспомощную израильскую власть.
Всю последнюю неделю СМИ всех мастей печатали, передавали, транслировали на первом месте бюллетени о здоровье человека по имени Мухаммад Алан.
Премьер-министр Биньямин Нетаниягу, министр обороны Буги Яалон объясняют нам, что ничего поделать с терактами нельзя. Вместе с тем они не готовы бороться с террором, предпочитая вести с террористами переговоры.
В эти дни правительство начинает рассматривать проект бюджета. Рассмотрение это, в основном, сводится к попыткам обойти острые углы, прежде всего во взаимоотношениях с ортодоксами.
Привычкой заниматься не своим делом грешат многие. А уж в израильском правительстве так вообще! Правда, они, вроде, занимают правильные посты, подходящие им по профилю. Но как-то их прямое дело, за которое они в ответе, не очень интересует.
Раз в несколько лет 70% населения (представителей русскоязычной общины процентов на 10-15 меньше) идут голосовать. И неплохо все же понимать, за кого. А также, каковы побудительные мотивы того, кому достается этот голос.
Несколько месяцев назад, перед выборами, многие, в том числе и ваш покорный слуга предупреждали, что нас ожидает самое ультрарелигиозное правительство за многие последние годы.
Как случилось, что голосование по, казалось бы простейшему процедуральному вопросу, превратилось фактически в вотум недоверия правительству. Причем вынесли вотум недоверия сами себе же министры этого правительства.
Если кто-то из палестинских террористов решит голодать, то это дело их религиозных авторитетов и психологов. Но никак не дело нашего правительства.
Подав жалобу в ФИФА на мифические препоны со стороны Израиля в вопросе передвижения палестинских футболистов, Раджуб заставли нашу страну метаться между двух прожженных политиканов.
Воюя с момента своего основания, защищая себя, создав мощную армию, государство Израиль при этом всегда страдало как минимум двумя болезнями.
Юридический советник решил разрушить монополию. Кто же выступил против? Кому выгодно сохранять монополию бюрократов от религии. Харедим? Нет, конечно. Им, как мы сказали, абсолютно все равно.